Цвет боли: черный - Страница 108

108

Когда гусеница выбирается из кокона, она превращается в прекрасную бабочку. Почему-то это считается победой. Наверное, разрушить кокон – победа, но если вспомнить трепетность крыльев бабочки, то становится страшно за нее. Любое прикосновение, дуновение ветерка, капли дождя смертельно опасны.

Я разрушила кокон, но у меня стальные крылья, они не боятся не только ветерка, но и бури, я бабочка, готовая постоять за себя! И если Ларс этого не понял… тем хуже для Ларса. Этого не объяснишь, он должен осознать сам.

Я не разлюблю Ларса никогда, настоящая любовь бывает далеко не у каждого, а если и бывает, то раз в жизни. Нельзя разлюбить того, кого полюбил по-настоящему, несмотря ни на что, нельзя. Не всякая любовь бывает счастливой и взаимной, но даже с этим можно научиться жить. Я не буду добиваться или пытаться заслужить Ларса, чтобы не перестать уважать себя, пусть будет как будет. И будущему ребенку скажу правду, просто я сейчас не могу ее сказать, не могу, я должна это пережить. И если переживу, мои крылья станут даже крепче дамасской стали.

Инга когда-то сказала, что мы с Ларсом будем вместе. Она лживая, если лгала о своей полной слепоте, значит, она лжет и в остальном. Но это неважно. Ларс со мной навсегда, в моем сердце, в нашем ребенке. Мне этого достаточно, я научусь жить только с этим, я сильная, в тысячу раз сильней, чем сто дней назад, когда впервые увидела умопомрачительного красавца со стальным глазами.

Половину ночи стояла у окна или лежала без сна, твердя и твердя себе одни и те же слова как заклинание, а утром, спустившись в четверть восьмого на ресепшен, обнаружила в холле Лукаса.

– Привет, как ты?

– Привет. Вот сумки.

Их было всего две. Лукас слегка приподнял бровь:

– И все? Я думал, ты отправишь меня в номер за багажом.

– Здесь только самое необходимое, остальное в квартире на Библиотексгатан.

– У Ларса?

– Нет, у бабушки. Я потом заберу оттуда.

– Я помогу.

Мы действительно успели отвезти вещи в квартиру, причем я поняла, что Лукас половину ночи организовывал свой переезд из комнаты в комнату. Он и слышать не желал о том, чтобы я заняла меньшую.

– Не бойся, я все вымыл и проветрил. Если хочешь, купим новую кровать для тебя.

– Нет, все в порядке. Пойдем, иначе не успеем позавтракать, а я действительно хочу есть.

Дорис моему появлению обрадовалась:

– Линн, я для тебя все записи лекций дублирую, у меня подробно…

Лукас не замедлил отозваться:

– А то без тебя не сообразили!

Ну вот, стоило оставить их на неделю, как снова начали грызться! Никакая крав-мага не помогла. Вот глупые, если бы они только знали, как легко все испортить и как невозможно восстановить. Но кого это убеждал чужой пример? Это только считается, что люди учатся на них, мне кажется, что все и всегда набивают шишки собственным лбом. Хорошо, если после этого на грабли не наступают.

Преподавательница улыбнулась как доброй знакомой, хотя имела полное право быть недовольной моими прогулами.

– Мне звонил полицейский… Даг Вангер, кажется.

– Да, а что?

– Он объяснил причину твоего отсутствия. Я приняла это к сведению. Думаю, ты сумеешь догнать.

– Лукас и Дорис помогут.

– Подойдите после лекции, поговорим, что нужно сделать.

Вау! Даг позаботился о том, чтобы меня не отчислили? Надо позвонить ему и поблагодарить.

Но это потом.

Начиналась лекция, а вместе с ней и новая жизнь, в которой не было Ларса, зато была новая я. Я не желала быть госпожой, но я больше не рабыня. Только равенство!

Лукас с легкой тревогой покосился в мою сторону. Я чуть улыбнулась в ответ:

– Все в порядке.

Определенно начиналась белая полоса в моей жизни. Это хорошо, слишком долго задерживаться в черной вредно…

Когда мы вышли из аудитории, Лукасу пришлось даже подтолкнуть меня в спину, потому что я застыла столбом – у окна стоял Ларс! Он сделал ко мне шаг:

– Линн, нам нужно поговорить…

– Лукас, я догоню. – И Ларсу: – Рада тебя видеть. О чем, что-то не так с квартирой?

Он поморщился:

– При чем здесь квартира? Ты не отвечаешь на мои письма и звонки…

– Мне хватило одного-единственного. А по телефону мы вчера поговорили.

– Я понимаю, что совершил самую большую ошибку в своей жизни, что ее не исправить. Но я люблю тебя. Не вычеркивай меня из своей жизни совсем, дай второй шанс.

– Ларс, я…

Договорить не успела, сильная боль вдруг скрутила низ живота, заставив буквально хватать ртом воздух. Случилось неизбежное, беременной женщине нельзя переносить то, что за последние дни испытала я, это не могло хорошо закончиться. Еще утром я чувствовала неприятную тянущую боль, но теперь она стала настолько сильной и резкой, что думать ни о чем другом просто невозможно. Я согнулась, схватившись за живот.

– Что, Линн?!

Последнее, что почувствовала, – Ларс подхватил на руки, не давая упасть, и крикнул:

– Врача! Быстрей!

Очнулась в больнице под капельницей. Медсестра, колдовавшая над аппаратурой, чуть улыбнулась:

– Вы пришли в себя? Это хорошо, я сейчас отключу капельницу, пока достаточно.

– Я…

Она нахмурилась, вздохнула:

– Вы потеряли ребенка. Сожалею.

Вот и все, я потеряла то маленькое чудо, которое зародилось во мне, которое помогало выдержать весь кошмар последних дней, не давало сдаться, опустить руки. И которое связывало нас с Ларсом. Может, это и есть подсказка? Если судьба решила, что у нас не будет общего ребенка, значит, так и должно быть? Что еще у нас общего? Не воспоминания же о Пауле и БДСМ?

108