Цвет боли: черный - Страница 96

Да, это он!

– Лукас, это Линн. Нас привезли на остров, я тебе рассказывала. Меня Томас возил в тот домик…

Договорить не успела, потому что мы причалили, и Улоф с бандитами потребовали быстро спускаться на берег.

Я сбросила вызов и лихорадочно соображала, что теперь делать с телефоном. Лукас может перезвонить, или самому Улофу могут позвонить его же приятели. Он не дурак и легко сообразит, что я набирала номер, Лукаса вычислят… К тому же Улоф наверняка скоро обнаружит пропажу телефона, и тогда нам всем несдобровать.

Но мулатка оказалась сообразительней, она взяла у меня мобильник и… Она всего лишь задела Улофа своим телом, проходя мимо него на наспех брошенные сходни, нога девушки подвернулась, и они вдвоем с Улофом едва не свалились в воду. Он заржал, словно жеребец, а потом грязно выругался, потому что поймать выпавший мобильник не успел, только брызги полетели во все стороны. Вместе с мобильником утонула надежда позвонить еще раз, но я понимала, что это нам вряд ли удалось бы…

Надеяться оставалось только на себя или на чудо. А еще вернее, надеяться просто не на что и не на кого. Мы не надеялись, мы просто хотели жить, несмотря ни на что! И выбраться из этого кошмара тоже хотели.

Да, это оборотная сторона сказочного домика, вот сарай, мимо я проходила в прошлый раз, вот второй вход… Мелькнула мысль, что здесь кто-то был и тогда, но потом я сообразила, что причал был пуст, значит, мне просто повезло, не то могла бы угодить в объятия мучителей много раньше.

Нас тычками и пинками загнали по узкой крутой лестнице на второй этаж в маленькую комнатку, которая показалась райским местом: там имелось окно и даже кровати!

Конечно, после подвала и рванья на матах это королевские условия – в углу умывальник и биотуалет. Надо же, какие заботливые сволочи!

Маргит была довольна:

– Ну вот, здесь вас никто не найдет. Снимем по-быстрому все видео, что запланировали, и все…

– Что – все?

– Все-все. Неужели вы надеетесь остаться живыми после того, что видели и слышали? Особенно ты. Ладно, отдыхайте пока, сегодня у нас большой съемочный день.

Она ушла, а девушки с надеждой заглядывали мне в глаза, словно я могла сообщить о скором освобождении. Могла, но только каком!

Оставалась одна надежда – на сообразительность Лукаса. Если он вспомнит мой рассказ, то сообразит хотя бы найти Томаса, а тот знает, где остров и дом. Если поверит, если вспомнит, если найдет… Я даже застонала от понимания, столько этих самых «если», а времени совсем нет.

Наши охранники вышли через вторую дверь, заперев первую на ключ. Вторая, видно, вела во внутренние комнаты, где я бывала. Я вспомнила, что видела лестницу, ведущую наверх, но мне и в голову не пришло, что там может кто-то быть! А может, никого и не было? Маргит же сказала, что им пришлось срочно перебираться.

Итак, нас четверо – измученных, избитых, ждущих смерти от пыток и еще больших мучений. Против нас здоровенные мужики с оружием и эта сволочь Маргит, которую Ларс все же зря когда-то не удушил в веревках.

На время нас оставили в покое, видно готовили инструменты для пыток. Чтобы не думать о том, что нас ждет, я улеглась на кровать и притворилась, что сплю. Если это последний день, то позволительно думать о чем угодно, даже вспоминать Ларса и его ласки. Я понимала, что надежды их снова испытать никакой, я у бандитов с перспективой быть сегодня замученной перед камерой, а он… где он? Даже если в Стокгольме, как твердит Маргит, то…

От пришедшей в голову мысли я просто подскочила на кровати. Тина с Габи с испугом смотрели на меня, а Вилте забилась в угол, она пугалась каждого звука, каждого резкого движения.

– Что?!

– Ничего…

Ларс может быть на острове! В двух шагах! И бабушка там! Мысли метались, как мыши, застигнутые котом на кухне.

Нет, бабушка в Бюле, наводит порядок перед продажей дома. Свен с ней? Не знаю. А Ларс?

– Габи, когда мы плыли мимо большого пирса, ты не видела яхту?

Она просто не поняла, чего я хочу. Спросить бы Тину, но тут я пас сама, мой французский не позволял поинтересоваться пейзажем у пирса.

И все-таки я попыталась. Рисовала, чертила то на запотевшем от дыхания оконном стекле, то на полу… пока в комнату не заявилась Маргит. Увлеченные своим занятием, мы не заметили ее и даже вздрогнули, услышав насмешливый голос:

– Пытаешься понять, стояла ли у пирса яхта Ларса? Спросила бы меня. Нет, не стояла, твой Ларс в Стокгольме. Мы все рассчитали, пока он ищет тебя там, мы будем здесь.

– А потом?

– А потом тебе уже будет все равно.

– Маргит, можно один вопрос?

– Только не о том, не мучает ли меня совесть. Могу ответить без вопроса: не мучает.

– Нет, я хочу спросить о Торстейне и Инге. Они знают, что вы здесь? Или вы их уже…

– Нет, мы их не уже. Торстейн с нами, и давно, а Инга… когда ей предложили на выбор зрение или болтовню, она выбрала зрение.

– То есть? – не поняла я.

– Не так давно Инга была слепа, и, когда появилась возможность сделать операцию в обмен на молчание о том, что происходит в этом доме время от времени, она решила молчать.

– Ты хочешь сказать, что она видит?!

– Линн, Паула говорила, что ты дура, но я не верила. А зря. Ты когда-нибудь видела, чтобы Бой водил Ингу?

– Я видела ее лишь дважды.

– Дважды? Торстейн сказал, что вы приходили с Ларсом один раз. – Глаза Маргит подозрительно прищурились.

– Я приходила еще раз сама. – Мне хотелось сказать, что Торстейн не знал, но я вдруг решила отомстить мерзавцу хотя бы так. Мелкая месть тоже месть, если не можешь мстить крупно. – Не знаю, почему он вам не сказал. Я приплывала на этот же пирс на нанятом для прогулок катере. Но давай об Инге.